В новом своем детище, выпущенном на отечественные экраны компанией «КАРО Фильм», Юрий Грымов занимается, в сущности, весьма радостным делом – признаётся в любви к кино. Конечно, совершает он это не столь радикально, как, скажем, Тарантино в «Бесславных ублюдках», который меняет ход мировой истории в целях демонстрации непобедимой мощи кинематографа, – однако и не без традиционного грымовского визуального экстремизма. Вообще, изображение здесь бесспорно великолепно: эстетская игра теней на стенах, сетчатые тени на лицах, крупный план глаза, неуловимо слепнущего внутри фантасмагорической картинки, – везде Грымов доводит зрительный нерв, зрительную плоть фильма до совершенства и частенько переводит через него (как слепого через дорогу), блаженно и со смаком окунаясь в явный китч. По крайней мере, неоднократное явление смерти в ипостаси обнаженной женщины, от коей видна лишь агрессивно наставленная на зрителя грудь с прилегающими элементами торса, всякий раз граничит с дурновкусием. С другой стороны, кадр с этажеркой, сверхмедленно падающей под песню «Надежда» в исполнении Анны Герман, вполне может войти в учебники киноискусства, настолько точно и завораживающе он сделан.

Тут, впрочем, довольно быстро обнаруживается существенный парадокс: непрерывное наращивание изобразительного арсенала происходит не где-нибудь, а в фильме под названием «На ощупь», повествующем о тактильной (естественно, какой же еще?) жизни слепого. В середине картины, правда, слепой на некоторое время прозревает, чтобы открыть для себя силу киноискусства, однако принцип его существования остается прежним: «Человека можно понять только на ощупь». Отсюда и протест против «гладкости», бесфактурности, бескачественности современного массового искусства: проводя по нему рукой (в прямом и переносном значении), ощущаешь только пустую, стерилизованную, стандартную поверхность; в этом смысле музейный экспонат под стеклянным колпаком и стриптизерка под точно таким же стеклянным колпаком – человек и вещь – абсолютно равны в своем отсутствии, зашлифованные до неразличимости с окружающим миром.

Здесь, однако, Грымов радостно увлекается социальной критикой, в которой не очень силен, поскольку регулярно сбивается на банальности. Ну кто, в самом деле, станет спорить с тем, что телевизор – это мусор и что по ТВ специально демонстрируют искаженную реалити-кошмарами картину мира, дабы покрепче прокомпостировать и прозомбировать уткнувшееся в «ящик» народонаселение? Противопоставлением хорошего кино, с одной стороны, и телевидения за компанию с плохим кино («– Дед говорил, что кино надо смотреть. – Про сегодняшнее кино иногда лучше прочитать»), с другой, Грымов, впрочем, не ограничивается. Подобно пророку, разгневанному нечестием своего народа, запутавшегося в идолах и золотых тельцах, режиссер гремит праведным обличением: вместо актуального искусства, устраивающего социально значимые перформансы на тему захвата заложников, спонсоры готовы финансировать лишь выращивание шампиньонов, ибо в наш развращенный век (кстати, а был ли на протяжении мировой истории хоть один мыслящий человек, который не воспринимал бы свой век как развращенный?) актуально лишь «грести бабки». Подобное обличение, с энтузиазмом продолжаемое Грымовым на пресс-конференциях по окончании показов, разумеется, понятно, особенно учитывая крайне извращенную схему финансирования российского кино и поистине сомалийского размаха видеопиратство. Однако стоит ли со столь раскаленным пафосом декламировать столь общие места и стоит ли до такой степени в лоб клеймить массмедиа сдавленным восклицанием прозревшего (во всех смыслах) телезрителя: «Настя, мир ужасен!»? Как будто никто и не догадывался об этом прискорбном факте…

Vlad Dracula

Во «Мстителях: Финал» Стив Роджерс (Крис Эванс) передал Сэму Уилсону (Энтони Маки) свой щит и звание Капитана Америки. Ноша для преемника оказалась нелегка, и его борьбе с синдромом самозванца целиком посвящен сериал «Сокол и Зимний Солдат». Несмотря на попытки продюсеров убедить, что сериалы лишь расширяют вселенную и не обязательны к просмотру, в «Соколе» появляются несколько ключевых персонажей, важных для новой картины. В начале «Нового мира» зрителям пытаются рассказать, кто все эти люди: для тех, кто уже видел сериал, эта информация излишня, а остальным пара корявых предложений ни о чем не скажет. В итоге мы получаем завязку из череды до ужаса неуклюжих диалогов. Со временем лучше не становится.

Из тщетных попыток обрисовать героев мы переходим к конфликту. Таддеус Росс (на замену покойному Уильяму Хёрту пришел Харрисон Форд) постепенно продвигался по служебной лестнице и теперь является президентом США. Знаменитый своим активным желанием продвинуть Заковианский договор, ограничивающий действия супергероев правительством, он говорит, что изменился, но при первой же возможности предлагает Кэпу военную должность и организовать новых Мстителей. Предложение повисает в воздухе до событий «Громовержцев*». 

После этого Росс отправляется проводить заседание, на котором наконец-то вспоминают про целестиала, торчащего из Индийского океана еще с «Вечных». Из него научились производить сверхпрочный сплав адамантиум. Едва новый президент успевает поведать о возможностях этого металла, как суперсолдат Исайя Брэдли (Карл Ламбли), находясь под контролем разума, совершает на него покушение. Президент остается цел, а в невиновность суперсолдата отказываются верить все, кроме Сэма, который берется за расследование. По трейлеру и оглашенному касту, который создатели фильма не скрывали, нам ясно, что за всем этим стоит Лидер — мутировавший биолог Сэмюэл Стернс (Тим Блейк Нельсон) из «Невероятного Халка».

Сэм в компании нового Сокола пытается достать Исайю из тюрьмы, справиться с агрессивным Россом и не допустить войны с Японией. Параллельно ему приходится расправляться с врагами, выслеживать Лидера и то стрелять, то вести диалог с героем Джанкарло Эспозито. У фильма множество сюжетных линий, но ни одна из них не сработана достаточно хорошо, чтобы забрать пальму первенства. Они просто размазаны по хронометражу, лишая нас чувства реальной угрозы. 

И, конечно же, у нас есть Красный Халк, крушащий все на своем пути в течение пары минут и только в финале фильма. Видимо, беспокоясь о сборах, пиарщики решили протрубить всему миру о превращении Росса в Халка, поместив его на постеры и построив на этом трейлер. Наверняка идея окупится, но если бы этот поворот остался в тайне, то в картине было бы хоть что-то эпичное, способное разбудить от однотипной возни на экране.

Оправдать слабость фильма его долгими пересъемки можно, но сюжет уже на базовом уровне страдает от многих проблем. Хотя вставленные сцены вызывают особое негодование. Так, Джанкарло Эспозито был добавлен лишь после разгрома по итогам тестовых показов. Он играет Сайдвайндера, лидера Змеиного общества. В комиксах это одна из самых успешных злодейских организаций, а ее предводитель обладает способностью к телепортации. Взяв лишь название и откинув все остальное, Змеиное общество не имеет ни малейшего значения в развитии истории, а Сайдвайндер выполняет очень условные функции, тем самым растрачивая талант Эспозито.

Также пересъемки заметно повлияли на количество сцен с израильской актрисой Широй Хаас, которая произносит пару фраз и участвует в одной наивной боевой сцене, а потом попросту исчезает. Помимо нее, на протяжении фильма разговаривает лишь одна героиня женского пола (не считая камео Бетти Росс, о котором Marvel также сообщили заранее и несколько раз переснимали эпизод с ее появлением). «Капитан Америка» мог бы смириться со своим тестостероновым актерским составом, учитывая жанр политического триллера, но считает нужным все же ввести героинь, показательно на них наплевав.

Раздутый бюджет фильма явно ушел на правки и зарплаты актерам (надеемся, Харрисон Форд получил достойную оплату за заметную искренность в его желании выжать максимум из появления в этой франшизе). А вот графические дизайнерам явно недодали, еще и ограничив их во времени. Если раньше каждая копейка в фильмах Marvel была заметна в попкорновом экшене с эпическими взрывами и межпланетными путешествиями, то здесь она не отличается от худших представителей супергероики Sony. В некоторых сценах за головами героев буквально пиксельно-размытый пейзаж.

Говоря о Sony и, например, о последнем творении студии «Крейвене-охотнике», подобное кино даже попадало в формат guilty pleasure. Русский охотник там бегает по лесу из «Сумерек» и носит на груди клык, хотя позиционирует себя защитником животных. Это иронично по определению. В «Новом мире» же все пропитано таким серьезным пафосом, что даже попытки пошутить звучат неудачно. За этой вакханалией сюжетных линий и напряженных лиц можно запросто забыть, что Энтони Маки стал новым Капитаном Америкой.

Когда в 2015 году Сэм Уилсон в комиксах получил титул Кэпа, это стало одним из водораздельных моментов в американской поп-культуре, поддержавшей темнокожего мужчину в качестве лица страны. Он не обладает той же богатой предысторией, что и Стив Роджерс. Он даже не обладает суперсилами. Но Маки в этом образе вдохновляет, а сам актер обладает достаточным обаянием и талантом, чтобы стать ярким символом западной культуры. При этом в фильме Сэм может лишь топтаться на месте, сравнивая себя с предшественником, а также получать тумаки и недовольные комментарии в свой адрес. Все, что творится вокруг него и все фразы, что дают ему сценаристы — это засасывание зрителя в пучину кромешной скуки.

В прокат выходит музыкальный фильм «Пророк. История Александра Пушкина». Этот проект еще на стадии питчинга наделал шума, потому что создатели окрестили его рэп-мюзиклом, назначили на главную роль непохожего на потомка африканских князей актера, а в кресло режиссера посадили клипмейкера. Но вот прошли первые показы, светская премьера и спецпоказы с обсуждением в паре городов, и теперь доминирует совсем другой слух: что рэпа как такового в фильме нет, что Юра Борисов наше всё, почти как Пушкин, а модный клипмейкер — ходячее промо картины: дельный человек, думающий о красе ногтей.

Всё начинается с толпы, которая скандирует имя поэта. Пушкин не просто был известным при жизни, он был звездой в том же смысле, в котором это слово употребляется сейчас. Его внимания жаждали, его произведений ждали, за его жизнью следили, так к чему это умалять, если рок-н-ролльный дух можно вложить как топливо в бак проекта и запустить машину на полную мощность? Именно это и сделал дебютирующий в полнометражном игровом кино Феликс Умаров.

Если разобрать фильм сюжетно, то тут почти не придерешься. Поэтапное становление личности творца налицо. Вот он в лицее демонстрирует свой бунтарский дух, странную тягу к дуэлям и готовится написать картину «Пушкин на лицейском экзамене в Царском Селе 8 января 1815 года». Вон он молодой, но еще малоизвестный поэт кружится в вихре со своими более активными друзьями Константином Данзасом и Иваном Пущиным, попадает на раут к княгине Голицыной и выходит оттуда с билетом молодого дарования и дружбой Василия Жуковского. Вот он уже надерзил Бенкендорфу и едет в южную ссылку, где кружится в танце с княгиней Воронцовой и становится по-настоящему знаменитым. Вот он опаздывает на восстание декабристов. Вот играет в теннис с новоиспеченным императором и просит за Пущина. Вот знакомится с юной Наташей, а там наряду с поглотившей народной любовью недалеко и до роковой встречи с Дантесом: французским повесой, который не знает, что скоро его возненавидит вся страна…

Этот пересказ нужен, чтобы показать: повествование линейное, последовательное, нисколько не альтернативное в плане того, что Пушкин внезапно доедет до Сенатской площади или выберет Екатерину Гончарову вместо Натальи. Этот фильм не станет удивлять пушкиноведов (то есть примерно всё население страны) неожиданными поворотами или фактами, о которых раньше никто никогда не упоминал. Ставка тут сделана на другое: на форму высказывания, в которой сам поэт был блистателен, если не сказать трендсеттером. Жанр музыкального фильма развязывает создателям руки, и вместо пронзительных диалогов, которые могли бы быть цитатами из переписок Пушкина с кем-либо, они предлагают 8 разноплановых современных номеров с песнями и танцами, которые работают как компрессор времени и аккумулятор эмоций. То есть за один номер проживается целый маленький этап жизни и при этом понятно, как себя чувствовали все участники процесса во главе с Александром Сергеевичем. И важно отметить, что «поганить» стихи самого Пушкина никто не стал. Его поэзия звучит чисто, в авторском прочтении Юры Борисова, который, конечно, даже в качественном парике не похож на портреты гения, но обволакивает его забронзовевший образ своей витальной силой и обезоруживающим обаянием.

Этот фильм даже не пытается играть со зрителем в «тщательную работу с документами». В декорациях, костюмах, прическах и гриме начало XIX века сводится с современностью. Это в прямом смысле модное кино, похожее на дорогой карнавал, но не бестолковый, а с четко выстроенной концепцией и тщательно отрепетированными номерами. Камера Михаила Хасая работает по законам кино с поправкой на клиповую драматургию. То есть закручивает зрителя на бешенной карусели, но, если поставить фильм на паузу (хотя в кинотеатре никто вам этого сделать не даст), вы обнаружите качественную проработку пространства с художественным светом, выверенной детализацией и лицами актеров массовых сцен, которые сами пребывают в изумлении от того, что биографию Нашего Всего можно рассказывать вот так.

Сравнение с каруселью уместно и в отношении распределения ролей. Пушкин — ядро, центробежная сила истории. Спасибо Роману Васильеву, который сыграл балагурного Данзаса, за это сравнение: остальные персонажи — словно зеркала, расставленные по этой карусели вместо лошадок, в которых отражаются все грани поэта — личности, безусловно, сложной, противоречивой, одаренной и со своими заносами. Отчетливее всего это проявляется в блестящем музыкальном дуэте Пушкина и Бенкендорфа, Борисова и Гилёва, когда два харизматика одной и той же строчкой, рефреном, добиваются совершенно разных целей. Но тут же важно дополнить, что раз это зеркала, то обратной стороны, в которой отражалась бы их внешняя жизнь, у них нет. И это опять же сознательное решение: не пытаться ухватить все сюжетные ниточки разом, а крепко держаться за канат, который протянут от первого до последнего кадра. А свои хорошие манеры создатели демонстрируют, когда приглашают на роль Дантеса достоверного французского актера, но при этом не раздувают вокруг него шумиху, затмевающую российский каст.

Понятно, что звучащие во всех интервью слова, что «мы снимали не биографию Пушкина, а свое ощущение от него», кажется попыткой защититься, и, честно говоря, раздражают не меньше, чем бравада в духе «мы сняли лучше, чем в Голливуде». Но стоит просто поверить: «Пророк. История Александра Пушкина» — это действительно еще один из мифов о поэте, созданный любовно, что сквозит в каждом кадре. Не попытка попрать его наследие, а попытка выковырять его из мрамора, в который его заточили годы изучения русской литературы в школах и университетах. Да что там, с момента первого просмотра фильма автор этого текста невольно перечитал, казалось бы, довольно известные произведения, и внезапно обнаружил их и дерзкими, и бытовыми, и игривыми, даже в чем-то скабрезными, но в то же время откровенными и мастерскими. Этот фильм сделал то, чего не могут сделать даже общественные или домашние упреки. Он убеждает добровольно открыть томик Пушкина, чтобы узнать, о чем он там вообще писал, кроме письма Татьяны к Онегину.