ЧЕРНЕЦОВ Валерьян Сергеевич

ЧЕРНЕЦОВ Валерьян Сергеевич – родился 11 марта 1949 года в г. Черняховске Калининградской области. В 1973 году окончил Ярославское военное высшее финансовое училище. Военный пенсионер. В 1989 году переехал в Бобруйск.

Член литературного объединения «Душа». В 2002 году издал поэтический сборник «Откровение». В 2003 году – поэтический сборник «Жизнь во Вселенной миг». Стихи пишет с 1964 года. Дипломант фестиваля народного творчества филиала 703 АСБ «Беларусбанк» в 2004 году – 1-ое место за лучшую авторскую работу, дипломант этого фестиваля в номинации «Художественное чтение» – 2-ое место.

Бобруйск

Листая книжные страницы,
Про город милый узнаю
- Брусчатка, крепости бойницы
- Среди истории стою.
Плетенье улиц – приглашение,
Бобруйска старого черты,
А современное решенье
- Не портит чуда красоты.
Иду по бывшей Муравьевской
 - Бобруйска нынешний «Арбат»,
Пленяет красотою броской,
Как и столетие назад
Дорогой верной пешеходы
По Социалке в центр идут,
Каштанов огненные своды
Покой вечерний стерегут
Хранит приветливые ноты
Бобруйск в глуби своей тиши,
Зовет, не спрашивая, Кто ты?
Влюбляя широтой души.

Лето в Бобруйске

Над Бобруйском вечер тает,
В синей дымке – ветер тих.
Скорой ночи дух витает,
По бумаге льется стих.
Мчатся редкие машины,
Режут темень светом фар.
В ветках тонкой паутины,
На березках жгут пожар.
Пробегут и снова тихо,
Только с грустью в вышине,
Где-то там, где Одерихо,
Эхо вторит при луне.

О городе

Ночь одета в темные шелка,
Путницей по городу шагает.
Ощущает пульс ее рука,
Жизни наполненье измеряет.
Городу прописанный покой.
Как поется в песне – «Только снится».
А она качает головой.
Может, он, как сын – угомонится.
Зажигает окна невпопад,
Серых призраков скликает тени,
Топит снега белый рафинад,
В плед Бобруйска кутает колени.

«Черный тюльпан»

Коварный нож и очередь в упор
Косила их в кромешной тьме Афгана,
Но больше смерти с некоторых пор
Боялись в небе «Черного тюльпана».

А он скользил проклятой стрекозой,
Неся внутри запаянные «цинки»,
И там, в далекой стороне родной,
О тех парнях по-русски шли поминки.
И рвали волосы до времени седея,
От горя матери и молодые вдовы,
В молитве перед Господом радея,
За жизнь сынов своих отдать готовы.

А в душном небе снова проскользил
Над кровью сытым, проклятым Афганом
Тот вертолет, что страшный груз носил,
И Черным прозванный за то тюльпаном.

Предательство любви

Предательства вонзили нож,
В мои надежды, мысли, чувства,
По сердцу полоснула ложь,
В душе от горя стало пусто.

Я слышал сладкие слова,
Теперь чужие слышу речи,
И закружилась голова,
Когда тебя я взял за плечи.

Я понял, что в последний раз
Твои глаза и губы рядом,
И никогда уж, как сейчас,
Меня ты не одаришь взглядом.

Но Богом, видно, так дано,
Всегда должно так получиться:
Любовь - сладчайшее вино,
Пока в полынь не превратиться.

Февраль 1996 года

Метель над Белоруссией кружится,
Здесь не было такой зимы давно,
И ветер крыльями озябшими стучится
В мое замерзшее балконное окно.

Закрыто солнце сумрачною мглою,
Стоят дома в каком-то забытьи
И мне тоскливо этою порою
По улице заснеженной идти.

Сугробы по окраинам дороги,
Дома одеты, будто в серебро.
В снегу глубоком утопают ноги,
И дома лишь почувствуешь тепло.

Зима, идя к концу, так люто злится –
Бросается нам хлопьями в лицо.
Как будто бы весны она боится
И не пускает гостью на крыльцо.

Последний шанс

Белым пламенем акация цветет,
Тополя к закату тянут руки,
Скоро ночь короткая придет –
Вестница пришедшей к нам разлуки.

Вспомнил вдруг автобусный маршрут,
Случай свел меня с тобой в салоне.
Ты с другим… Минуты пробегут,
И за вами взгляд пойдет в погоню.

Вот судьба! Дороги разошлись.
Вы пошли вдвоем. Я – третий лишний.
Я прошу, под взглядом обернись,
Подари последний шанс, Всевышний!

Гадание

Руки быстрые цыганки над столом,
И глаза, что взглядом сверлят душу,
Мне расскажут карты о былом.
Знать, что будет, я немного трушу.
Все же есть бубновый интерес,
Обожанье есть – крестовой дамы
Зло король надулся, как черкес
И летит письмо ко мне от мамы.

Будет прибыль и казенный дом,
Вдаль поманит дальняя дорога,
Холодят глаза гадалки льдом.
Дай, цыганка, счастья – хоть немного.

Вдруг смягчились острые глаза,
Не буравят вновь больную душу,
Прочь удар пикового туза,
Козни недругов легко нарушу.

Карты сложены колодой на столе,
И добро опять со злом смешалось,
То, что будет – на моем челе
Старою цыганкой прочиталось.

Я в таинство церковное хочу,
Смотреть в темнеющие лики,
Как золотом бросают блики
На риз тяжелую парчу.

Склоняется народ в молитве,
Царит горение свечей,
Течет шептание речей.
С грехами в повседневной битве.

Я с робостью во храм вхожу,
В ногах немеющая слабость,
А от моленья будто радость,
Я Богу преданно служу.

Молю души перерождения,
И льется от лампад тепло,
А в сердце мирно и светло,
Прошу, Всевышний, - снисхождения.