­

Утро четверга выдалось пасмурным, что уж говорить, погода на улице была прескверная. Зябко и сыро. Порой ветер пронизывал насквозь, всячески игнорируя предусмотрительно одетые нами куртки и свитера. Казалось бы, что рассчитывать уже не на что, однако матушка-природа  преподнесла приятный сюрприз – и уже после обеда из-за хмурых туч появились первые лучи солнца, а затем и вовсе они отогнали серость прочь от города.  Как нельзя кстати! Ведь сегодня вечером для не совсем обыкновенных гостей Бобруйска запланировано небольшое путешествие в прошлое и настоящее нашего города.    

«…вы ни за что не догадаетесь, что за вашей спиной самый настоящий католический храм…»

Время и место назначено, и, немного запоздав, вся группа подъехала к зданию управления Бобруйского домостроительного комбината, расположенного на улице Октябрьской. У входа нас встретила Людмила Николаевна Добровольская, восхитительная женщина, которая согласилась быть нашим проводником. Работая в городском Центре туризма, краеведения и экскурсий, она имеет бесценный опыт краеведа, влюбленного в свою землю и в свой город.

­

­

­­После революции храм закрыли, и до войны в нем был зерносклад. Можно сказать, что костелу ещё повезло. Ведь в нем хранили именно зерно, а не соль или рыбу в бочках. В 1945 году на новой волне борьбы с верой закрывались и разрушались церкви. Костел не стал исключением. Он был наполовину разрушен: частично уничтожена лицевая часть храма и снесена башня, а ко входу пристроено здание, которое мы лицезреем сегодня.  

- На стене этого здания мы можем увидеть плакат с фотографией того костёла, каким он был в 1912 году, – указала в сторону проходной Людмила. – Мы сейчас пройдём с вами через это здание и окажемся перед непосредственным входом в храм. Прихожане и ксёндзы уже долгое время стараются что-то изменить во внешнем облике костела, но увы, это очень сложно у нас...

- У нас была католическая страна до прихода Генриха VIII, – Пол Бэйтман подключился к разговору, – который причастен к массовому распространению англиканской церкви. Когда король попросил разрешения у Папы об аннулировании брака со своей женой, чтобы жениться на другой женщине, то, естественно, глава католической церкви отказал в этой просьбе. Такой ответ настроил короля против католиков. Он пообещал, что сотрёт католицизм с лица Великобритании. Генрих VIII дал разрешение, по которому любой человек имел право брать камни из любой католической церкви и монастыря на постройку собственных домов. Таким простым образом пострадало множество храмов. Хотя сейчас католики и англиканская церковь плотно работают вместе и сотрудничают в различных сферах.

- Это печально, это очень печально, – откликнулась Людмила на слова британца. – У нас тоже очень долго существовало разделение власти мирской и церкви. Однако есть и примеры единения: в 2012 году, во время празднования столетия этого костёла, епископ православный подарил ксёндзу библию на белорусском языке.

- Да! Именно так это и должно быть! Разве нет? Вместо того чтобы враждовать… –  рассуждал Пол.

Затем вся группа двинулась внутрь. Первая дверь пройдена, а за ней, в несуразной стене, виден был проход, ведущий в здание костёла. Внутри нас встретил сводами и особой, необыкновенной атмосферой настоящий католический храм. На лавочках сидели прихожане – близилось время к вечерней мессе. Стараясь особо не привлекать внимания, мы почти шёпотом стали знакомиться с внутренним убранством церкви.

Людмила поведала слушателям, что костёл построен в неоготическом стиле. Осмотрели скульптуры храма, некоторые из которых, кстати, сделаны сыном Людмилы, талантливым скульптором.

Неожиданно в церкви воцарилась тишина – и все пространство зала начали заполнять первые ноты, издаваемые органом, которые затем подхватил прекрасный голос девушки, поющей на белорусском языке. Смешение звуков этого необыкновенного инструмента и женского пения вводили в приятное оцепенение – начиналась месса.

­­­­­­­­­­­­

­

­Есть ещё одна особенность у этого костёла. Несмотря на его возраст и историческую ценность, строение до сих пор не причислено к памятникам архитектуры и не имеет специального охранного знака, который вывешивают на подобные объекты. До сих пор за здание идёт борьба.

Еще немного осмотревшись, группа двинулась дальше, к следующей точке путешествия – дому купчихи Кацнельсон.

«Крепость потеряла свое стратегическое значение, а город по-прежнему оставался деревянным...»

­­

­­­­­­­

Бобруйчане же довольно долго судились с железной дорогой. Богатыми горожанами была написана просьба в Госдуму в Санкт-Петербурге о разрешении строить двухэтажные каменные дома. Ранее запрещалось сооружать дома из камня и выше одного этажа. И только после пожара этот запрет был снят. Появился новый район в центре города со специфическими, типично бобруйскими или, как говорят, «еврейскими» домами.

- В Бобруйске жило много богатых горожан и, как правило, это были евреи, – продолжила наш гид. – Купчиха Пая-Брайна Кацнельсон торговала лесом. В те времена уже предпочитали строить каменные дома, но деревянный всегда считался, скажем так, более «здоровым». Говорят, что этот особняк в стиле модерн купчиха приобрела в Литве в 1912 году и перевезла его сюда.

Как оказалось, этому дому уже более ста лет. В свое время он подвергался переделке из-за отсутствия в модерне симметрии. У Кацнельсон было множество домов во владении и она фактически не жила в Бобруйске, а этот особняк сдавался в аренду. Купчиха долгое время жила в Санкт-Петербурге вместе с сыном, который возглавлял колониальный банк, зарегистрированный в Лондоне. Банк этот собирал средства и производил закупку земель в Палестине для создания на них еврейского государства.

После 1917 года здание занял бобруйский революционный коммитет. Потом на протяжении долгого времени здесь работала большая районная библиотека. Раньше тут была галерея, проводились творческие встречи. Еще в 90-е годы две башни дома украшали флюгеры с изображением белорусского исторического герба – Погони. На этом доме, к слову, есть охранный знак, в котором так нуждается и наш костёл.

­­­

Сейчас, к большому сожалению, особняк требует реставрации. В данный момент здание находится во владении футбольного клуба и не используется.

На этом знакомство с домом купчихи Кацнельсон подошло к концу, и настало время двигаться к следующей точке в нашем маршруте.

«…в Беларуси три столицы – Минск, Бобруйск и Плещеницы…»

Улица Пушкина у нас, можно сказать, самая длинная и самая богатая на достопримечательности. Названа она не просто потому, что у нас в советское время было принято давать им подобные имена (такие как Ленина, Гоголя, Крылова и так далее), а потому что наша земля, хоть и косвенно, но связана с этим поэтом. В нашем городе жила внучка Александра Сергеевича – Наталья Воронцова-Вельяминова. Она возвела в Бобруйском уезде церковь, имела спиртовой и сахарный заводы. В городе построила библиотеку. Говорят, что благодаря ей на Муравьевской (теперь Социалка) появились первые каштаны. До 1974 года в Бобруйске был дом, где она жила. Умерла Наталья в 1912 году, похоронена в Бобруйском районе в д. Телуша возле церкви, к постройке которой была причастна.

­­­

- А это водонапорная башня, – начала рассказывать Людмила про здание у нее за спиной. – Она была построена в 1929 году, около 100 лет назад, когда в городе появился водопровод. Сейчас предприятие-владелец – «Водоканал» – превратило башню в уютное кафе. Наверху башни часы, которые всегда показывают “7:40”, что связано с одноименной легендарной еврейской песней.

- В моем городе, Сомерсете, на одной из улиц есть часы с тремя циферблатами, указывающими в трех разных направлениях, и они все показывают разное время. Местные жители прозвали их «трехликий лжец». Они никогда не показывают правильное время, – улыбаясь, рассказывает Пол.

Проникнувшись духом того времени, с интересом выслушали гости из Великобритании историю о детях лейтенанта Шмидта, Остапе Бендере, Шуре Балаганове и золотом теленке, увековеченных у одной из стен башни. С удивлением нашли на указательном столбе столицу своей страны и узнали, сколько же километров от Бобруйска до Лондона.

­­­­­­­­

- Этот указатель дорог у нас со своеобразным юмором. Знаете, какая здесь «фишка»? – Людмила подошла к указательному столбу неподалеку от башни. – На нем указаны направления на столицы разных стран мира: Лондон, Варшава, Прага, Нью-Йорк, Минск... А вот что за такая столица «Плещеницы»? Плещеницы – это районный городок в Витебской области. Уже довольно давно ходит крылатая фраза: «В Беларуси три столицы – Минск, Бобруйск и Плещеницы». Некоторые минчане оскорбляются, конечно... такой вот своеобразный наш «местечковый» юмор.

- Также вдалеке, – указывая на виднеющийся из-за домов зеленый купол, продолжает наш проводник. – вы можете увидеть башенку нашей гостиницы «Бобруйск», которая долгое время в советский период была единственной визиткой нашего города. Почти вся та архитектура, что мы видим сегодня, восстановлена, она была белорусами увидена, оценена... понимаете, её как бы не существовало в советское время, город пребывал в довольно сером виде. И была лишь одна эта гостиница, которую построили в 1957 году. Не так давно велись разговоры об ее реставрации. Сейчас же мы двинемся в крепость и будем как раз проезжать мимо нее.

«Наша крепость – это наша гордость и наша боль»

В процессе переезда мы мельком зацепили еще несколько достопримечательностей города, в том числе знаменитую «Белую церковь», местоположение которой нас попросила запомнить Людмила. Зачем? Узнаем на месте. К сожалению, солнце уже неумолимо уплывало за горизонт, и у нас оставалось все меньше и меньше времени, поэтому действовать необходимо было быстро.

- Будем работать в интенсивном темпе, – разворачивая большую карту и соорудив из сухой веточки указку, говорила гид. – Наша крепость – это наша гордость и наша боль.

­­­

Подойдя поближе, все внимательно изучали собственноручно нарисованную Людмилой карту района крепости. Попутно Людмила ориентировала нас: это река, вот Ледовый дворец, военная часть, а в этом месте стоим мы. Когда все окончательно разобрались, кончик указки устремился вниз, на изображенные перекресток и церковь, то самое место, что нас просили запомнить.

В этом месте проходил огромный обводной вал крепости! Территория монструозного объекта охватывала 120 гектаров земли, а длина вала была практически 4 километра!

Когда-то здесь была крепость, а город был ниже, так называемые форштадты – город за крепостью. Немалая территория вокруг крепо­сти представляла собой эспланаду – часть земли, на которой не было ничего, ни деревьев, ни домов – один ровный луг. Подобное решение должно было помочь обороняющейся стороне заметить подход врага издалека и не дать тому подойти незамеченным. Эта эспланада была застроена казармами в конце XIX века.

­­­­­­

У самой же крепости было восемь своеобразных выступов – бастионов, или как их называют сейчас, «полигонов». В каждом выступе-бастионе было по 4 постройки: центральный, левосторонний, правосторонний и исходящий редюиты. Центральный редюит закрывался рвом. Эти сооружения строили не только из кирпича, которому сейчас более 200 лет. Использовались и гранитные плиты, и мрамор, которые привозили с уральских гор.

Осматривая редюиты, гости убедились, насколько глубоко эти сооружения были закопаны при советской власти.

­­­­

- Это очень интересно! Когда я в кроссовках, –  делилась впечатлениями Людмила, –  то всегда спускаюсь вниз со своими тинэйджерами. Мы всё обследуем: там контрминная галерея, там патерны, там входы в наши знаменитые подземные лабиринты. Там очень много интересного.

Затем вся группа спустилась вниз, где в наступающем полумраке всё казалось мистическим, таинственным. Здесь, на дне рвов, когда-то стояла стена-палисад – заостренные бревна, наклоненные кверху, к наружному валу. Наступающие лавиной силы противника толкали впереди идущих солдат – и те падали на эти бревна. Также здесь были установлены системы насосов, которые, уже на очень тяжелый случай, заработали бы и наполнили рвы водой из реки.

Сердце крепости – самый ее центр, Соборная площадь – находилось за монастырем. На ней стояли дом коменданта, все важные службы, госпиталь и собор Александра Невского, который построили в 1829 и взорвали в 1934 году.

В 1961 году советская власть решила исключить крепость из списка исторических объектов. Постепенно это грандиозное сооружение было разобрано, разрушено и засыпано промышленными отходами. Ещё каких-то лет десять назад несложно было найти в газетах объявления о продаже качественного кирпича из крепости.

Передвиньте ползунок на картинке, чтобы увидеть разницу между крепостью 1830 года и сейчас­

В 2008 году на этой земле построили Ледовый дворец. Это был самый большой ледовый комплекс в стране в то время. Как говорят бобруйчане: «Бобруйск не первый город в Беларуси, но и не второй». После постройки «Бобруйск-Арены» территория заброшенной цитадели стала оживать. Начали проводиться археологические работы. Частично сохранившиеся здания высвобождали от земляных оков.

«...А теперь я попрошу вас включить фонарики на своих мобильных телефонах!»

­­­­

­Незаметно для себя мы переместились к последней точке нашего маршрута – памятнику жертвам войны. Вечер к этому времени окончательно взял свое, и видны были лишь отдельные очертания каменной скульптуры.

В Бобруйске во время войны действовало восемь фашистских концлагерей. Четыре из них находились на территории крепости. В ноябре 1941 года, после провала блицкрига, Гитлером был отдан приказ уничтожать концлагеря. В казармах и бараках на территории Бобруйской крепости сгорели в огне около 18 000 военнопленных. После пожара заключенных все еще свозили к крепости. Раненных, измученных и замерзших людей скидывали прямо с железнодорожных путей вниз, в районе нагорного укрепления.

В 2013 году горожане при вскапывании огородов стали находить останки красноармейцев. В общей сложности было найдено 560 останков. Из них 17 имели медальоны. Были восстановлены имена погибших, приглашены их родственники, сделана уже вторая в этом месте братская могила, открыт памятник.

К сожалению, подсветка у данного памятника, хоть и была предусмотрена, но не работала и рассмотреть в таком виде что-либо не представлялось возможным, однако нашим находчивым гидом был найден выход из этой ситуации.

- А теперь я попрошу вас включить фонарики на своих мобильных телефонах! – управляла гостями Людмила.

Мы положили мобильные у самого основания куба лучами фонарей вверх, отошли на несколько шагов назад и увидели проступившие в темноте очертания и образы людей, вырезанных в камне: военнопленные, простые мирные жители, евреи, дети, старики, женщины. Лучи фонариков осветили платформу, на которой стоит солдат, обнимающий узника концлагеря.

- А какое было открытие памятника... – тихим голосом сказала Людмила. – Артисты играли сцену сожжения, вокруг стояли переодетые в гитлеровцев актеры с лающими немецкими овчарками. Это было очень жутко… А потом вдруг с неба полил дождь, как будто оно заплакало.

После недолгого молчания и созерцания открывшейся картины Пол сказал: «Моей матери уже 90. Ей было меньше 18, когда началась война, она участвовала в ней. Некоторые люди в Европе критически относились к тому, что британцы ничего не делали, чтобы остановить образование концентрационных лагерей. Мама на это говорила, что простые жители Британии даже не имели представления о таких лагерях до самого конца войны. Но даже если бы они об этом знали, то ничего бы не смогли изменить».

­